Госкорпорация «Роскосмос» сегодня публикует второй номер журнала «Русский космос» за 2022 года. О причинах переносов пусков, сроках работы Международной космической станции, отличии «Орла» от «Орлёнка», подготовке первого пуска тяжелой «Ангары», отношении к критике и о многом другом — в продолжении интервью Игоря Маринина с главой Роскосмоса Дмитрием Рогозиным.
***
— Дмитрий Олегович, в прошлой беседе мы не успели подвести итоги ушедшего года. Давайте назовем основные результаты. Сколько проведено космических пусков? Выполнен ли план, и если нет, то по каким причинам?
— 2021 год для нашей отрасли был довольно удачным. Успешно выполнено 25 пусков ракет космического назначения с четырех космодромов — с Байконура, с Восточного, из Плесецка и из Гвианского космического центра. Продолжилась безаварийная серия (на момент выхода интервью произведено подряд 79 безаварийных пусков). Это рекорд для новейшей истории России. Было бы и больше, но несколько запланированных пусков пришлось перенести на нынешний год. Если говорить о зоне ответственности Роскосмоса, то не состоялось около десяти стартов. В их числе отправка на орбиту радиолокационного аппарата «Обзор-Р», метеорологического спутника «Метеор-М», малых космических аппаратов «Ионосфера». Перенесены на 2022 год запуски навигационных спутников «Глонасс-М», «Глонасс-К» и первого перспективного аппарата «Глонасс-К2». По просьбе инозаказчика отложено несколько стартов с британскими спутниками связи OneWeb.
«Переехал» на 2022 год также запуск автоматической станции «Луна-25», который знаменует наше возвращение к исследованиям естественного спутника Земли. В прошлом году мы завершили комплектацию и сборку летного образца межпланетной станции, провели большой объем наземной экспериментальной отработки. Сейчас продолжаем электрорадиотехнические испытания и отработку бортового программного обеспечения. Запуск планируется с космодрома Восточный в период с 25 мая по 19 октября.
В этом году также ожидается старт миссии ExoMars, которая была отложена в 2020 году по ряду причин, в том числе из-за пандемии. На предприятии Thales Alenia Space в Турине ведутся испытания составного аппарата, проверяется работа бортового программного обеспечения. Поставка аппарата на космодром Байконур намечается в апреле, запуск — в период с 20 сентября по 1 октября, в так называемое «пусковое окно».
— Можно назвать основные причины переносов пусков?
— Запуск миссии «Луна-25» был отложен из-за нехватки времени для завершения испытаний к моменту закрытия «пускового окна» в октябре прошлого года. Причинами переносов запуска других аппаратов стали следующие составляющие.
Первая — все еще сохраняющаяся зависимость нашей отрасли от импортных комплектующих, что стало обременительной ношей на фоне жесточайших санкций против России. Особенно это касается микроэлектроники категории Space. Чтобы снизить зависимость, мы несколько лет назад сформировали портфель заказов для отечественных предприятий микроэлектроники на первоочередные комплектующие. Эти предприятия находятся вне контура Роскосмоса (конкретно — в ведении Минпромторга России). Однако для перехода на импортонезависимую электронно-компонентную базу конструкторам приходится перепроектировать отдельные системы космических аппаратов. Отсюда и задержки. Другой путь решения проблемы — использование универсальных технологических и схемотехнических решений. К слову, одно время у нас по всей номенклатуре космических аппаратов использовалось до девяти различных бортовых вычислительных машин, соответственно с разной электронной «начинкой». Сейчас мы перешли на два-три универсальных компьютера. Это существенно снижает стоимость и время проектирования.
Вторая причина задержек — отсутствие оперативной необходимости в запуске навигационных космических аппаратов. Например, спутники серии «Глонасс-М» работают на орбите со значительным (в полтора-два раза) превышением расчетного 7-летнего срока существования. К тому же создан орбитальный резерв, когда аппараты на орбите в короткие сроки могут взять на себя функции вышедших из строя «собратьев». Поэтому срочной необходимости в запуске навигационных спутников в ушедшем году не возникало. Имеющееся навигационное поле системы ГЛОНАСС полностью соответствует существующим требованиям.
Еще бывают причины переносов организационного плана. Такое случается очень редко, и, конечно, мы пытаемся этого не допустить.
— Расскажите о финансировании космических программ в прошлом году. Было ли секвестирование бюджета? Если да, то какие программы пострадали?
— Секвестирование космических программ в последние годы происходило регулярно, и это не секрет. Естественно, это не могло не сказаться на сроках выполнения проектов, поскольку их приходилось искусственно растягивать. Тем не менее в конце прошлого года, благодаря поддержке президента, Роскосмосу удалось убедить правительство вернуть нам 6.5 миллиардов рублей на 2021 год и аналогичные суммы на последующие два года на научные космические исследования. Главным образом средства пойдут на российскую лунную программу — проекты «Луна-25», «Луна-26» и «Луна-27», миссию «Спектр-УФ», цель которой — изучение объектов Вселенной в недоступном с Земли ультрафиолетовом диапазоне спектра, миссию по исследованию Венеры, на финансирование проекта ExoMars.
Но не надо забывать, что Роскосмос — это не только ближний и дальний космос, это и оборонка, и диверсификация. По заказу Министерства обороны наши предприятия создают космические аппараты разведки и связи, межконтинентальные баллистические ракеты, пусковые установки, наземное оборудование. На сегодняшний день оборонка занимает около 50 процентов в общем объеме продукции наших предприятий. Растет объем продукции гражданского и двойного назначения.
— Сколько человек работает в Госкорпорации? Сколько предприятий входит в ее периметр? Какова география отрасли?
— В конце 2021 года на предприятиях Роскосмоса работало около 170 тысяч человек. На данный момент в состав Роскосмоса входят 75 организаций, которые расположены по всей России: 32 предприятия работают в Москве и 16 — в области, есть предприятия в Санкт-Петербурге, Воронеже, Самаре, Калининграде, Екатеринбурге, Челябинске, Железногорске, Омске, Красноярске, Томске и других городах.
— Расскажите о российской гражданской орбитальной группировке. Каковы перспективы ее развития? Намечаются ли новые программы в этом направлении?
— По состоянию на начало года, российская орбитальная группировка социально-экономического, научного и двойного назначения насчитывает 101 аппарат. Это число будет еще увеличиваться во многом благодаря проекту «Сфера». В федеральном бюджете на финансирование этой программы в 2022–2024 годах предусмотрен 21 миллиард рублей. Реализация программы началась в прошлом году с подписания первых контрактов на разработку группировки спутников «Марафон» для создания системы «интернета вещей» с запуском демонстратора в 2024 году, а также системы широкополосного доступа в Интернет «Скиф», первый аппарат которой отправится на орбиту в 2022 году.
— А что с российским сегментом МКС? Все ли задачи выполнены? Что предстоит сделать в этом году?
— Вы, конечно, знаете, что в 2021 году было завершено формирование российского сегмента МКС: запущены и пристыкованы долгожданные модули «Наука» и «Причал». В этом году в рамках российской программы полета МКС предстоит запустить два пилотируемых и три грузовых космических корабля. Ожидается, что российские космонавты в течение года совершат до десяти выходов в открытый космос, чтобы завершить интеграцию модулей «Причал» и «Наука» в состав станции. Первый выход в открытый космос состоялся в январе. В планах также ввести в эксплуатацию новый европейский манипулятор ERA, установленный на внешнем борту «Науки».
В рамках сотрудничества с NASA активизирована работа по организации перекрестных миссий. Первый полет с обменом членами экипажа планируется осуществить осенью этого года. От российской стороны в первом подобном полете планируется участие Анны Кикиной.
— Сообщалось, что NASA вышло с предложением продлить эксплуатацию МКС до 2030 года. Выдержит ли наш сегмент такой срок?
— Решение со стороны США действительно принято, о чем они нас уведомили в конце декабря. Мы свое решение о продлении работы российского сегмента МКС будем основывать, главным образом, на техническом аудите состояния станции. Надо понимать, что первые модули — и наши, и американские — находятся далеко за пределами расчетных ресурсов эксплуатации. Надо определиться, стоит ли заниматься заменой старого оборудования, затрачивая при этом колоссальные средства и, по сути, переориентируя экипаж с научных экспериментов на все нарастающие ремонтные работы. Может, стоит перестать держаться за прошлое и создать что-то новое? Лично я считаю, что нам пора двигаться дальше.
— Если они решили летать на МКС до 2030 года, то как, на ваш взгляд, это скажется на американской лунной пилотируемой программе?
— Даже при огромном финансировании проектов NASA на две такие крупные программы у США средств явно не хватит. В связи с этим они рассматривают возможность передать эксплуатацию МКС в руки коммерческих компаний. Но частные компании тоже рассчитывают получить на свои проекты бюджетное финансирование, опять же через NASA. В итоге получается, что американцы пытаются реализовать сразу несколько очень капиталоемких проектов: это и сохранение МКС, самой дорогой конструкции в истории человечества, и реализация лунной программы, и создание коммерческих станций. Мне кажется, что параллельное выполнение всех указанных программ во всех аспектах выглядит нереалистично.
— Если будет принято решение о продлении работы МКС после 2024 года, не остановит ли это создание Российской орбитальной служебной станции (РОСС)?
— В силу финансовых ограничений мы не можем одновременно «потянуть» проект МКС и строительство новой станции. Конечно, нужно предусмотреть определенный период «перехлеста», когда МКС и РОСС будут какое-то время эксплуатироваться параллельно, как это было в конце 1990-х — начале 2000-х годов, когда «Мир» и МКС летали одновременно. Думаю, МКС сможет работать на орбите до 2028 года, не дольше. Однако, повторюсь, решение о сроках эксплуатации российского сегмента мы будем принимать исходя прежде всего из технических ограничений. Соответственно, на этот срок нам и нужно ориентировать создание и запуск первых модулей новой станции.
— Принято ли окончательное решение о нашей пилотируемой космонавтике после МКС?
— В 2021 году Президент В. В. Путин поддержал решение о начале эскизного проектирования Российской орбитальной служебной станции. Задание на разработку эскизного проекта было включено в госзаказ на 2022 год. Окончательное решение по РОСС, с которой мы связываем будущее российской пилотируемой космонавтики, в том числе как перевалочного пункта на пути к Луне, будет принято после завершения эскизного проектирования станции. О требованиях к ней и ее функционале я уже рассказывал в прошлой беседе («Русский космос» № 1, 2022).
— В каком состоянии находится разработка нового корабля «Орёл»? Выходим ли на его запуск в 2023 году? Расскажите, чем отличается «Орёл» от «Орлёнка»?
— Начну издалека. Наша нынешняя система доставки экипажей на МКС на кораблях «Союз» имеет множество достоинств. Это, прежде всего, высокая надежность — практически стопроцентная безопасность, а также время в пути, которое может составлять около трех часов, а в будущем, при еще более быстрой схеме, не будет превышать двух часов.
Но есть у «Союза» и недостатки. Вместительность — не более трех человек. Честно говоря, тесноват. С одной стороны, это, может, и не так важно, учитывая, что длительность полета составляет два-три часа, но тем не менее… Гораздо более существенный недостаток, что «Союз» может вернуть на Землю лишь до 65 кг грузов. В условиях все большего внимания к вопросам промышленного производства в космосе эту проблему придется решать. Одно из возможных решений, которое предлагают специалисты, — создание грузовозвращаемой версии легкого пилотируемого корабля.
Что касается «Орла», то это будет большой корабль для полета, прежде всего, в дальний космос: с плановым ресурсом для осуществления трех миссий к Луне или десяти — на околоземную орбиту. Штатным носителем для «Орла» при полетах в дальний космос станет перспективная ракета сверхтяжелого класса, при полетах в околоземном пространстве — «Ангара-А5М».
В конце нынешнего года на Восточный будет отправлена ракета «Ангара-НЖ». Это полноразмерный макет для электрических и заправочных испытаний, который конструктивно идентичен летному варианту с элементами системы управления, необходимыми для обеспечения наземной отработки стартового и технического комплексов. На ней также вместо «боевых» двигателей установлены макеты. С помощью «Ангары-НЖ» (наземное жидкостное изделие) планируется отработать все предстартовые операции на стартовом комплексе и так называемый «нулевой» старт, в ходе которого будет произведен отстрел корабля ракетным блоком аварийного спасения для проверки его работоспособности на случай нештатной ситуации до контакта подъема ракеты.
После этого, ориентировочно летом 2023 года, на космодром прибудет уже настоящая, «боевая», ракета «Ангара-А5». С ее помощью в рамках летных испытаний корабля «Орёл» в 2024 году мы проведем следующий этап испытаний: отстрел корабля блоком аварийного спасения на этапе работы первой ступени ракеты «Ангара-А5» на высоте 10–15 км при максимальном скоростном напоре. Корабль совершит приземление с отработкой системы мягкой посадки. Кроме того, запуск позволит протестировать стартовый комплекс, интерфейсы взаимодействия корабля и третьей ступени «Ангары-А5», понять нюансы, связанные с полями падения отделяемых частей и ступеней ракеты.
Сейчас мы также прорабатываем возможность еще одного пуска «Ангары» с Восточного — ее легкого варианта «Ангара-1.2» с коммерческой нагрузкой — в декабре 2023 года.
Испытания реального корабля «Орёл» мы рассчитываем проводить не на «Ангаре-А5», а на модернизированной «Ангаре-А5М» — ракете, которая станет его штатным перевозчиком до момента создания сверхтяжелого носителя. Отличие «Ангары-А5М» от «Ангары-А5» — более мощные двигатели РД-191М и облегченная конструкция самой ракеты-носителя. Модернизированную «Ангару-А5М» мы получим в 2024 году.
Параллельно будет вестись работа над «Орлом». В апреле 2024 года появится летный экземпляр корабля для проведения испытаний сначала в беспилотном режиме, а потом и в пилотируемом. К этим этапам испытаний мы приступим, как только получим положительный результат теста ракетного блока аварийного спасения корабля. Это и понятно, поскольку в пилотируемой космонавтике главное — это безопасность экипажа.
Вместе с тем мы считаем, что в дальнейшем использовать тяжелый корабль для регулярных полетов к орбитальной станции экономически нецелесообразно. Поэтому в рамках эскизного проектирования РОСС планируется проработать не только облик самой станции, но и транспортной системы для ее обслуживания. Одним из ключевых моментов в этом плане является создание на базе корабля «Орёл» более легкой и компактной версии, которая получила рабочее название «Орлёнок». В этом корабле предполагается использовать около 70 процентов систем базового «Орла», но отпадает потребность в многослойном и тяжелом «пироге» термозащиты, в датчиках лунной навигации, в оборудовании дальней радиосвязи, в системах жизнеобеспечения для длительных автономных полетов.
Двигательная установка в обоих кораблях будет одинаковая. И она должна иметь возможность при нештатной ситуации во время работы второй или третьей ступени ракеты довыводить корабль на низкую орбиту, чтобы он не падал в Тихий или Северный Ледовитый океан в зависимости от траектории запуска, а, совершив один виток вокруг Земли, садился на сушу в штатный район посадки. Наличие двух родственных пилотируемых кораблей, имеющих свою специализацию для околоземных и дальних орбит, даст нам также возможность и гарантию «технического резервирования».
Тяжелый «Орёл» нам понадобится и для полетов к Луне. Корабль проектируется с учетом возможной совместимости его стыковочного узла с аналогичными конструкциями международной окололунной станции.
— Но на чем же будет запускаться «Орлёнок»?
— Хороший вопрос. Перед проектантами Ракетно-космической корпорации «Энергия» стоит задача сделать «Орлёнок» по массовогабаритным характеристикам таким, чтобы он мог размещаться на ракете среднего класса. Вариантом носителя для этого корабля со временем станет метановая ракета с возвращаемой первой ступенью «Амур», создающаяся в рамках опытно-конструкторской работы «Амур-СПГ». В нынешней Федеральной космической программе эти планы пока не прописаны, но, как только мы получим результаты эскизного проектирования, в программу будут внесены коррективы.
— Создание на территории России альтернативной площадки для пилотируемых запусков, как показали недавние события в Казахстане, вопрос вполне актуальный. В свете последних событий нет ли у вас опасений, что Россия может потерять доступ к Байконуру — единственному космодрому, откуда мы можем выполнять свою пилотируемую программу?
— Что касается политических вопросов, то, полагаю, мы вместе с нашими казахстанскими партнерами все урегулируем. Космодром Байконур находится в аренде у России до 2050 года. И власти Казахстана, и местные жители заинтересованы в сохранении космодрома и его экономической активности.
Давайте посмотрим, что у нас есть на Байконуре. Сейчас у нас там имеется всего три действующих стартовых комплекса. Два — для тяжелой ракеты-носителя «Протон-М», которая по экологическим требованиям Казахстана должна завершить свою летную историю в 2025 году. И предназначенная для ракеты среднего класса «Союз-2» эксплуатирующаяся еще с 1961 года 31-я площадка, которая была изначально рассчитана на 20 пусков, а на сегодняшний день пережила больше 400 стартов. И если переход с «Протонов» на «Ангару-А5» можно назвать плавным и контролируемым процессом, то в случае с пилотируемыми «Союзами», если мы не реконструируем Гагаринский старт (первая площадка космодрома), рискуем остаться без резервного стартового стола. В таком важном вопросе это недопустимо.
Еще одна площадка — выведенная несколько лет назад из российской аренды и переданная Казахстану площадка номер 45, с которой осуществлялись пуски российско-украинских ракет «Зенит». В конце 2021 года было завершено согласование проекта «Байтерек», предусматривающего модернизацию «зенитовского» старта под новую российскую ракету «Союз-5». В итоге на текущий момент имеется договор между российским Центром эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры и казахстанской строительной компанией BAZIS на модернизацию этого стартового комплекса. В марте текущего года, если все пойдет по плану, на 45-й площадке начнутся строительные работы. И если ничего не помешает, работая в две-три смены, теоретически можно успеть завершить строительные работы к началу летно-конструкторских испытаний ракеты-носителя «Союза-5», то есть к декабрю 2023 года.
Созданием самой ракеты занимается самарский Ракетно-космический центр «Прогресс» в тесной кооперации с другими предприятиями отрасли. В марте я планирую посетить Самару — посмотреть, как идут работы по модернизации сборочного цеха под «Союз-5», где в свое время изготавливали ступени для лунной ракеты Н-1 и для сверхтяжелого носителя «Энергия».
Таким образом, несмотря на то что «Союзы-2» перестанут летать с Байконура после окончания проекта МКС, благодаря проекту «Байтерек» космодром продолжит жить и работать. А вместе с ним — и одноименный город.
— Но ведь создание комплекса «Байтерек» не уменьшает риск теоретической возможности потери доступа к 31-й площадке Байконура!
— Отсутствие резервирования, естественно, не может меня не беспокоить. «Союзовский» старт на Восточном сегодня не адаптирован под запуск пилотируемых кораблей «Союз». Технически этот вопрос можно решить: дооборудовать мобильную башню обслуживания, создать инфраструктуру для космонавтов и подготовки корабля. Однако трудность не только в том, что на это нужны время и деньги. Проблема еще и в трассе выведения. При запуске корабля «Союз» с Восточного на орбиту МКС (наклонение 51.6°. — Ред.) спускаемый аппарат в случае аварии упадет в Тихий океан, который, как мы понимаем, совсем не тихий. И каждый запуск придется страховать очень большими силами и средствами спасения. Конечно, если произойдет форс-мажор с 31-й площадкой Байконура, то мы просто обязаны будем оперативно реконструировать старт на Восточном. Но все равно это было бы временным решением.
Выход один: создание перспективной транспортной системы «Ангара-А5М» — «Орёл». Новый корабль за счет возможности самовыведения на низкую орбиту значительно более жизнеспособен, чем «Союз» при аварийном приводнении. Ну и, конечно, необходимо срочно приступать к восстановлению Гагаринского старта. Надеюсь, правительства России и Казахстана скоро примут такое решение.
— Расскажите о планах сотрудничества с КНР и другими странами в области исследования Луны.
— У нас с китайской стороной полное взаимопонимание. Подписан ряд установочных документов: меморандум, соглашение, межправительственное соглашение. Китай при хорошей финансовой поддержке активно выполняет первый этап программы исследования Луны автоматическими станциями. И мы и они прекрасно понимаем, что дальнейшие шаги — строительство базы на Луне — многократно более сложная и дорогостоящая задача в сравнении, например, с созданием орбитальной станции. Поэтому наш совместный проект открыт для всех желающих. По этой теме ведутся переговоры с Турцией, Бразилией, другими странами и, конечно, с Европейским космическим агентством. Что это будет за научная база? Сейчас наши и китайские проектанты формируют ее идеологию.
Российская лунная программа начинается летом этого года. Миссия «Луны-25» даст возможность протестировать технологию мягкой посадки, впервые совершить посадку на южном полюсе Луны, проверить, есть ли там водяной лед, а следовательно, возможность получения воды и кислорода для дыхания, кислорода и водорода для ракетного топлива. С запуском каждого последующего аппарата наши компетенции и опыт будут наращиваться и обогащаться. К определенному моменту мы с китайскими коллегами определимся с научными приоритетами, с планом работ каждой стороны, чтобы не дублировать, а дополнять друг друга.
— А зачем нам вообще Луна?
— С моей точки зрения, Луна — это, прежде всего, полигон для отработки технологий взлета-посадки орбитальных пилотируемых модулей и длительного нахождения человека в космосе. Они необходимы в будущем для полетов к астероидам и другим телам Солнечной системы. Кроме того, Луна является уникальной площадкой для размещения аппаратуры предупреждения об астероидной опасности. С нашего естественного спутника можно контролировать траектории движения опасных небесных тел, летящих со стороны Солнца, чего нельзя сделать с Земли.
И, наконец, Луна позволит испытать технологии для продолжительных экспедиций, отработать возможности в области робототехники и искусственного интеллекта. Не исключаю, что на Луне мы сможем использовать робототехнические решения, которые сейчас разрабатываются для работы на внешней поверхности МКС. Речь идет о роботорсе «Теледроид», который в случае освоения Луны можно будет поставить на любое шасси и управлять им с Земли в копирующем движения оператора режиме. Получится такой своеобразный кентавр, в который оператор вдохнет энергию.
— Какой вы видите российскую космонавтику в будущем? Какое место она будет занимать в общемировом контексте?
— Убежден, что Россия сохранит свои лидерские позиции в космонавтике. У нас для этого есть все возможности. Растет новое поколение разработчиков и конструкторов. Реализация наших ближайших планов — создание перспективного пилотируемого корабля, ракеты-носителя сверхтяжелого класса, Российской орбитальной служебной станции — заложит основу для проектов по освоению околоземной орбиты, исследований Луны, Марса и Венеры. Роскосмос продолжит выполнять важнейшие государственные задачи в сфере обороноспособности, науки, пилотируемой и прикладной космонавтики.
— В завершение беседы хотел бы, если можно, задать вам личный вопрос…
— Да, пожалуйста.
— Вы возглавляете Роскосмос уже более трех лет, тем не менее не стихает критика в ваш адрес от различных СМИ. Как вы к этому относитесь?
— Значительную часть жизни я посвятил политической работе — сначала в оппозиции, затем в органах власти. Трижды избирался депутатом Государственной думы. Поэтому всегда внимательно прислушиваюсь и никогда не игнорирую общественное мнение. Если я вижу, что независимые экспертные оценки указывают на мои ошибки или на то, что я где-то недоглядел, то обязательно реагирую. А если это неаргументированная критика, своеобразный «белый шум», стараюсь пропускать такие публикации мимо ушей.
Я понимаю, что обязан выполнить задачу, которую поставил перед собой: возродить российскую космическую отрасль. И понимаю, что определенным людям такая цель может не нравиться. Когда я пришел в Роскосмос, то полностью осознавал, что первые несколько лет буду отвечать за то, что было сделано или не сделано до меня. За последние три года, что я руковожу Роскосмосом, ситуация в отрасли действительно кардинально изменилась. Выросла надежность ракетно-космической техники, уровень зарплат на предприятиях отрасли стал превышать среднюю по региону, реализованы проекты-долгострои — запущены новые модули МКС, ведутся летные испытания ракеты «Ангара».
Естественно, успехи отразились и на информационном фоне. Я вижу, что поток негатива сузился до ручейка. Считаю, что он полностью пересохнет, когда появятся значимые результаты и успехи, а это случится, когда начнутся испытания новой техники: ракет «Союз-5» и «Амур», модернизированной «Ангары-А5М», новых космических кораблей и спутниковых платформ, когда на вооружение будет принята новая боевая ракетная техника, которая обеспечит безопасность нашей страны лет на 30–40 лет вперед, когда Восточный заработает на полную мощь.
Нередко по воскресеньям я гуляю по старым улицам Москвы, иногда жена затягивает меня в театр. Люди часто узнают меня, подходят пожать руку, говорят теплые слова. Так что, честно говоря, я чувствую огромную поддержку простых людей, поддержку народа. И это с лихвой перекрывает негатив от анонимных источников — хамов или заказных статей моих завистников и влиятельных недоброжелателей. Я работаю на результат и веду к этому свою команду.
— Благодарю вас, Дмитрий Олегович, за подробное интервью и надеюсь, что вы появитесь на страницах журнала «Русский космос» уже как автор.
