Санкции и раньше существовали, до 2014 года. Но еще в 2014 году после так называемой «Крымской весны» мы уже видели, что Соединенные Штаты Америки и их союзники вводят прямой запрет на поставки радиационно-стойкой электронной компонентной базы космического назначения, без которой невозможно создать космический аппарат.
На что же они рассчитывали? Да на то, что не существует ни одной страны в мире — будь то США или совокупный Европейский союз, которая может себя полностью обеспечить всей номенклатурой микроэлектроники космического назначения. Россия, конечно, тоже не может обеспечить полностью все заказы — всегда это делалось в рамках международной кооперации. Поэтому расчет был на то, чтобы полностью обнулить наши возможности по созданию космических аппаратов.
Мы предприняли решительные ответные действия с точки зрения программы импортозамещения, объединив в единую составляющую все конструкторские разработки. Это было сделано для того, чтобы сократить так называемые конструкторские «хотелки», чтобы исходить из реально реализуемых проектов — их и делать. Были внесены серьёзные изменения в схемотехнические решения тех работ, которые вели различные конструкторские коллективы. В результате мы перешли от импорта на национальные поставки, и в целом, потеряв 2-3, где-то даже 4 года — это, конечно, было очень болезненно, — но тем не менее космические аппараты мы сделали и будем делать дальше.
Вторая волна санкций была в прошлом году, когда Соединенные Штаты ввели прямые санкции, внесли в санкционный список две наши организации. Это Ракетно-космический центр «Прогресс», главный изготовитель ракет-носителей «Союз-2», а также Центральный научно-исследовательский институт машиностроения, ЦНИИМаш — наш головной научный институт, в состав которого входит Центр управления полетами. Я уже тогда предупредил американцев, что мы не понимаем вообще, что они делают, вообще здоровы ли они, так сказать, со своей головой дружат или нет, потому что ЦУП является по сути дела партнерской организацией Центра управления полетами в Хьюстоне и обеспечивает полный контроль за всеми операциями на Международной космической станции. А «Прогресс», наше предприятие в Самаре, является изготовителем ракет, которые доставляют пилотируемые корабли в космос, в том числе международные экипажи. Нормальные ли люди вообще, которые принимали такого рода решение?
Сейчас мы столкнулись с тем, что европейцы повторили эти санкции. Очевидно совершенно, что их задача — обрушить российскую ракетно-космическую отрасль. Мы это воспринимаем как войну, объявленную против нас. Соответственно, будем отвечать точно также, крайне жестко, поскольку международная кооперация в космосе не допускает такого рода действий, и есть вещи, которые безусловно должны быть либо технически резервированы партнерами, либо просто осуществляются вместе, как, например, управление Международной космической станцией. Сюда же, в область санкций, попали совместные научные миссии — первой жертвой, как я понимаю, пал проект «ЭкзоМарс». Очень обидно. В 2020 году этот проект «уехал» на 2022 год, а на Марс можно отправлять космические аппараты лишь раз в два года, когда открывается так называемое пусковое баллистическое окно. Так вот, мы «уехали», что называется, на 2 года, сорвали нам этот пуск, который планировался на лето 2020 года, в общем-то, тоже по причинам, зависящим от европейских партнеров, — тогда европейцы не смогли вовремя отладить работу парашютной системы для посадки спускаемого аппарата, и у них были колоссальные проблемы с программным обеспечением. За эти два года все эти проблемы мы наконец-то вылечили и планировали, что в конце последней декады сентября 2022 года эту совместную российско-европейскую миссию отправим на Марс. Напомню, что в свое время это была европейско-американская миссия, однако американцы из нее вышли, и русские подставили плечо. Это было 10 лет тому назад. Мы решили дать возможность не только запустить этот аппарат с помощью тяжёлой российской ракеты-носителя, но и сделали своими инженерными и конструкторскими возможностями сам посадочный аппарат, посадочный модуль, без которого европейский марсоход просто не сядет поверхность Красной планеты. И сейчас вот такая выходка со стороны Европейского космического агентства. Мы также отказались от совместной российско-американской миссии «Венера-Д». Мы не хотим там видеть уже наших американских коллег, потому что не верим им как партнерам.
По сути дела, санкции в отношении Роскосмоса приведут не к тому, чтобы остановить Роскосмос — нас тяжело остановить, у нас есть своя федеральная программа, у нас есть заказчик — Министерство обороны. Есть масса иностранных заказчиков, которые в гробу видали все эти американские санкции и им не подчиняются. Мы будем с ними теперь работать абсолютно открыто.
Сейчас американо-британо-европейская коалиция сорвалась со всех катушек и громит все, что только можно громить. По сути дела, она разрушает лучшие международные научные проекты. Что мы сделали в ответ — и вчера я об этом сказал уже публично: те средства, которые мы планировали потратить на эти важные международные космические миссии, в связи с тем, что теперь они уже не смогут быть реализованы, мы их направим на то, чтобы пополнить орбитальную группировку России, в том числе орбитальную группировку военного и оборонного значения. Поэтому эти деньги и усилия не пропадут, а наши недруги столкнутся с усилением российской орбитальной группировки: наблюдения, связи, навигации и так далее.
— Мы так понимаем, что ввиду этих последних событий произойдет, скажем так, переориентация Роскосмоса на российские проекты. Вы можете рассказать поподробнее о том, какие это будут проекты?
Вы знаете, что Роскосмос занимается тремя составляющими: мы являемся корпорацией, которая объединяет как гражданские, так и военные предприятия. Мы изготавливаем всю материальную часть для российских стратегических ядерных сил: это межконтинентальные баллистические ракеты, основа нашего ядерного щита. И здесь мы выполняем наши задачи четко и в срок. Мы являемся также подрядчиком Министерства обороны в плане создания орбитальных группировок разведки, наблюдения, связи, конфиденциальной связи и так далее. Поэтому первая задача — это военная задача.
Вторая задача — это общеэкономическая, гражданская задача. Это цифровое телевидение для наших граждан, это связь для такой огромной страны как Россия. Это, конечно, навигация — ГЛОНАСС, которая является одной из ведущих глобальных навигационных систем.
И третье направление — это наука. По науке — я уже сказал об этих проектах. Да, они будут сокращены, но ключевые из них останутся. Летом этого года, впервые за 46 лет после окончания советской лунной программы, отправим наш первый посадочный аппарат «Луна-25» на поверхность Луны. Лунная программа у нас будет. У нас есть договоренности с Китайской Народной республикой о том, что мы будем делать это совместно, в том числе Лунную научную базу. Здесь ничего не пострадает, все будет сделано. С китайцами у нас прекрасные отношения, у них тоже есть свои успехи, и мы это все сложим в единый котел.
Конечно мы также будем заниматься и таким важнейшим проектом, как создание межпланетного буксира на основе ядерного космического реактора. Это тоже важнейший стратегический проект, по которому у нас есть первенство в мире, и мы сейчас бросим все ресурсы на его реализацию. Что-то пострадает, безусловно, как я сказал, «ЭкзоМарс» пострадает, какие-то ещё миссии. Но это не столь существенно.
Чем мы сейчас займёмся в основном — мы направим основные наши конструкторские, организационные, производственные, технологические и финансовые ресурсы на пополнение российской орбитальной группировки: чтобы видеть все, слышать все и иметь возможность об этом говорить и передавать необходимую информацию. Это программа «Сфера», новая программа, которую мы утвердили в правительстве. Она включает в себя пять орбитальных группировок связи и пять орбитальных группировок наблюдения. В этом году мы впервые за долгие годы выводим на орбиту наш первый радиолокационный аппарат, который позволит видеть все, что происходит в арктической зоне, часто покрытой туманом, там плохая видимость, полярная ночь. Именно космические радары будут видеть все, обеспечивая тем самым необходимые потребности Росатома в реализации ледовых проводок через Северный морской путь. Мне кажется, это очень важно.
— Хотелось бы вас спросить про милитаризацию космоса. Происходит ли она, идет ли здесь ухудшение ситуации в связи с недавними событиями, конкретно в чем это проявляется и насколько это допустимо?
Милитаризация космоса всегда была. Собственно говоря, сам по себе космос вырос из этих технологий. Вспомним хотя бы даже нашу легендарную ракету «Союз-2», которая сегодня является ключевым средством выведения полезных нагрузок — как российских, так и иностранных. Замечательная ракета, в основе которой лежит королевская «семерка», Р-7, ракета, которая была создана под руководством Сергея Павловича Королева. Но изначально хочу напомнить, что эта ракета вообще-то предназначалась для того, чтобы принести кучу ядерных боезарядов на территорию потенциального противника. Потом она, соответственно, уже нашла свой облик в гражданской составляющей. Поэтому очень часто военные технологии являются неким импульсом для развития гражданских. И наоборот, кстати, то же бывает.
Вообще, если говорить всерьёз, то любой космический аппарат в случае особого периода или, тем более, военного времени переходит под контроль военного ведомства. Потому что, скажем, спутник дистанционного зондирования Земли — огромный объектив, который снимает все, что происходит на Земле. Можно с его помощью смотреть на военные группировки, можно смотреть на леса и пашни. Или связь, или навигация, в том числе высокоточная. Поэтому это все на самом деле технологии двойного назначения.
Мы знаем, что американцы — тот же SpaceX и компания Starlink под предлогом того, что они развивают некую гражданскую составляющую, например, по раздаче интернета, сказки нам рассказывали. Но вот Россия начала реализовывать свои высшие национальные интересы на территории Украины, которая Западом использовалась фактически в качестве плацдарма для нападения на нас и наших граждан, — началось столкновение России и Запада, — и тут же объявился господин Маск со своим абонентским оборудованием компании Starlink, которая ранее декларировалась как сугубо гражданская. Вот это лицо, что называется, открывшееся. О котором я говорил, между прочим, но наши «маскофилы» говорили: «Боже мой, что говорит Рогозин?! Он говорит недопустимые вещи. Это светоч нашей мировой космонавтики!» Этот светоч, вот вам, пожалуйста, сделал свой выбор. В принципе, это настолько ожидаемо, что у меня к нему даже претензий нет. Это очевидно, это Запад, которому мы никогда не должны доверять, потому что его политическая элита всегда хронически испытывала ненависть к нашей стране. Веками это было и всегда это скрывается. Смотрите, как сейчас они наперебой, обгоняя друг друга, пытаются нагадить в наших отношениях. А кто потом будет все это расчищать, все эти завалы? Это очень опасно — то, что сейчас происходит. Поэтому космос, безусловно, является важнейшей составляющей не только для развития научно-технического прогресса, но и для обеспечения военных задач.
— В начале своего заявления Вы сказали, что была попытка взлома спутников группой Anonymous. Она была предотвращена, но в принципе возможен такой взлом и насколько это опасно?
Наши компьютерные сети надёжно защищены. То есть, такой риск мы всегда принимаем во внимание и для этого мы как раз и проводим не только усиление киберзащиты, но и постоянную ее профилактику. Еще на прошлой неделе, когда только пошли первые крайне серьезные сигналы о грядущих событиях на Украине и о шантаже, который мы видели и слышали со стороны Запада, мы провели заседание оперативного штаба с участием всех руководителей наших подразделений, всех наших предприятий. И одно из моих требований было укрепить киберзащиту. В принципе, мы и так готовы, но решили еще раз внимательно посмотреть, все ли у нас решено с точки зрения наших уязвимостей. Но само по себе кибернападение на систему управления орбитальной группировкой может привести к разрушению этих связей, потере ориентации космических аппаратов. Конечно, они будут падать на Землю. Некоторые из них достаточно крупные, их массогабаритные характеристики таковы, что просто они не сгорят в слоях атмосферы и долетят до земли. На чью голову они упадут? Если на Лондон, например, или на Берлин — на господина Шольца, это один вопрос. Если, скажем, на мирных жителей — это другой вопрос. Но, на самом деле, никому хорошо не будет. Поэтому, что это преступление против человечества, я считаю.
— Как обстановка на Земле влияет на обстановку на МКС?
Плохо влияет. Да, американцы, они — люди, мягко скажем, прагматичные. Они говорят, все будет плохо, мы везде вам нагадим, а вот МКС давайте мы сохраним. А почему? Потому что без России управлять Международной космической станцией невозможно. Мы отвечаем не только за ориентацию этой станции, за ее увод от опасных столкновений, а это происходит по несколько раз за месяц. Но мы отвечаем в том числе за доставку топлива, без которого станция не может прожить и не может совершать необходимые маневры. Я уж не говорю про связанность всех систем управления Международной космической станции. Разрушать МКС со стороны Соединенных Штатов и их союзников… Если политики там будут требовать это делать, то, конечно, это будет очень печально. Пока профессионалы в том же НАСА выступают против каких бы то ни было деградаций в отношении МКС. Но еще раз хочу сказать: они попытаются создать замену нам с помощью своих грузовых кораблей, с помощью своих пилотируемых кораблей. Но на это уйдут годы. Поэтому мы будем внимательно наблюдать за тем, что происходит со стороны наших американских так называемых партнеров, и, если их действия будут по-прежнему носить враждебный характер, мы вернемся к вопросу о том, как долго должна существовать МКС. Пока у нас, у Роскосмоса есть решение правительства о совместной работе с американцами до 2024 года. Американцы приняли решение об эксплуатации до 2030 года. Но мы можем не продлевать решение правительства и уйти с МКС в 2024 году. Как они будут тогда с этой МКС справляться? Я не знаю. Не хотелось бы на самом деле таких сценариев, поэтому я жду от американцев всё-таки, чтобы они полили холодным «боржоми» свои горячие головы.
