Герою России, космонавту Роскосмоса Антону Шкаплерову очень подходит определение «наш человек». Он относится к редкой категории людей, которых все считают своими, благодаря обаянию и простоте в хорошем смысле этого слова. Таким, к примеру, был Юрий Гагарин. Возможно, параллели слишком смелые, но вот земляки Антона Шкаплерова совсем не боятся их проводить. Для них первый и 111-й космонавты страны стоят в одном ряду Героев, вызывающих гордость и восхищение.
Детство Антона Шкаплерова прошло в Балаклаве. Когда видишь в кадре горы, море, белые ряды причалов и слушаешь людей, в окружении которых рос будущий космонавт, понимаешь, что ему очень повезло. Само это место способно сделать человека счастливым, вероятно поэтому жители Балаклавы очень похожи друг на друга: добрые, светлые, открытые. Они верили в Антона, когда он был еще ребенком, знали о его мечте стать космонавтом и поддерживали во всем.
Может быть, именно удачный жизненный старт привел Антона Шкаплерова к стартам космическим — их уже четыре. Общая продолжительность трех полетов составила чуть больше 533-х суток, а сейчас идет пятый месяц его очередной экспедиции на МКС.
В преддверии своего 50-летнего юбилея, который космонавт отмечает 20 февраля, он поделился воспоминаниями с Пресс-службой ЦПК о детстве, рассказал о проекте «Вызов» и о том, ради чего стоит выбирать профессию космонавта.
***
— У меня было хорошее детство и воспоминания о нем яркие. Мы с друзьями по домам не сидели: лазили по горам, прыгали со скал в море, купались все лето. На день рождения я приглашал их к себе домой, мы садились за праздничный стол, съедали что-нибудь вкусненькое, а потом шли гулять.
— Помните, что Вам дарили в детстве?
— Конечно. Я всегда получал подарки от родителей. Когда совсем маленьким был, это были модели машинок. Потом стал интересоваться авиацией, космосом и просил, чтобы на день рождения мне дарили модели самолетов и космических аппаратов. Были очень хорошие наборы производства ГДР с моделями, которые надо собирать самостоятельно. К окончанию школы коллекция получилась уже довольно большой. Сейчас она находится в музее, в Севастополе.
— А ведь Вы еще и танцами занимались?
— Да. Сначала это был танцевальный кружок: один я и три девочки. Но со временем кружок перерос в хореографический ансамбль «Радость». Этот коллектив очень высокого уровня, гастролирует по всему миру, через него прошли тысячи детей.
— Вы и сейчас хорошо танцуете?
— Такие трюки как в детстве уже не выполню, но танцевать умею.
— Родители влияли на выбор занятий?
— Родители были заняты работой. Отец подолгу отсутствовал, он подводник — уходил в плавание. Я был достаточно свободен, но не лишен их внимания. Выбирать профессию родители не мешали — только помогали: если тебе это нравится, то почему бы и нет? Очень благодарен им за то, что воспитали меня человеком с определенными жизненными ценностями.
— Говорят, Вы очень рано определились с профессией. Почему решили стать космонавтом?
— Много фильмов смотрел о летчиках и космонавтах, книги о них читал. Мы знали своих героев буквально по именам, они все на слуху были. Уже тогда я имел представление об отряде космонавтов. Решил — чтобы стать космонавтом, надо освоить профессию летчика. Загорелся этой идеей, хотя лично не знал ни одного летчика.
— Вы ведь жили в Севастополе. Неужели никогда не мечтали о море и дальних плавания?
— Вообще, я хотел стать летчиком морской авиации. Но в Черниговском высшем военном авиационном училище летчиков, куда меня направили после обучения в севастопольском аэроклубе, не готовили специалистов такого профиля. Позже, когда переводился с Украины в Россию, некоторое время проучился в Ейске. Но морская истребительная авиация на тот момент переживала не лучшие времена. И в итоге я выбрал Качинское высшее военное авиационное училище летчиков. Истребители — моя стихия.
— Для того чтобы остаться в Черниговском училище, надо было принести военную присягу на верность Украине?
— Да. Когда мы говорили с отцом на эту тему, он сказал, что два раза не присягают. И правильно, военная присяга должна быть одна. По крайней мере, когда я приехал в Россию, никто не просил меня новую российскую присягу принять. Присягал один раз — советскому народу.
— Как Вас приняли в Качинском училище?
— Я был не один, кому пришлось сменить место учебы. Приняли нас хорошо, восстановили на тот же курс, в тех же званиях, я вообще ничего не потерял. Может, только пару зачетов дополнительно сдал, и продолжил учиться по тому же направлению, что и раньше. Потом была Военно-воздушная академия имени профессора Н. Е. Жуковского.
После академии Антон Шкаплеров служил в частях ВВС, с 1998 года был старшим летчиком-инструктором авиационной группы высшего пилотажа «Небесные гусары». В мае 2003 года его зачислили в отряд космонавтов для прохождения общекосмической подготовки.
— Сейчас Вы находитесь в своей четвертой экспедиции на МКС. Ради чего, на Ваш взгляд, стоит идти в космонавты?
— Ради того, чтобы заниматься очень интересным делом. Знаете, чтобы посмотреть на Землю со стороны, мы годами готовимся к полету. И оно того стоит. В январе мы с Петром Дубровым работали в открытом космосе. Когда приступали к работе, начинался рассвет. В этот момент пролетали над Патагонией в Южной Америке: заснеженные горы, ледники… Раньше нам облака мешали увидеть это место, а когда вышли в открытый космос, небо над Патагонией было безоблачным.
— Но выход в открытый космос это, прежде всего, тяжелый труд. С чем его можно было бы сравнить по физическим затратам?
— Во время выхода в открытый космос основная физическая нагрузка приходится на руки космонавта: это связано не только с работой, но и с перемещениями. По внешней стороне модулей мы перемещаемся на руках, держась за поручни и перестегивая карабины. Перчатки, находясь под давлением, становятся упругими, и каждый раз, сжимая ладони, мы это чувствуем. По ощущениям — как если бы сдавливать в руке мячик для большого тенниса. Один-два раза сжать, да пусть даже сто раз — это еще ничего. Но сейчас выходы в открытый космос длятся семь-восемь часов. Если кому-то хочется ощутить нагрузку на мышцы рук, которую испытывают космонавты, можно попробовать сжимать мячик в течение нескольких часов.
— Во время выхода в открытый космос, о котором мы говорим, ЦУП на некоторое время утратил связь с Вами и Петром Дубровым. А что будет, если космонавты, работающие за пределами станции, перестанут слышать друг друга?
— Есть сигналы, которые мы можем друг другу подавать: к примеру, постукивая рукой по шлему, показать, что связи нет. Если необходимо вернуться, можно указать на выходной люк модуля. Кстати, помимо основного комплекта связи, есть резервный. И мы тщательно готовимся к полетам и выходам в открытый космос, поэтому знаем, как действовать в нештатных ситуациях.
— И тем не менее, когда что-то идет не по плану, становится тревожно за экипаж. Так, например, во время прямой трансляции стыковки корабля «Союз МС-19» с МКС все услышали, что Вам пришлось перейти на ручной режим.
— Я тренировался управлять кораблем в одиночку и выполнять различные операции без помощи бортинженеров. В реальности это оказалось сложнее, чем на тренажере. Надо наблюдать за мониторами, двумя руками управлять кораблем, а в процессе стыковки — выдавать команды не со своего пульта, а с пульта бортинженера, куда командир корабля может дотянуться только с помощью специальной указки.
Со мной на корабле находились актриса Юлия Пересильд и кинорежиссер Клим Шипенко. Юля в нужные моменты передавала мне указку и забирала ее обратно после выдачи мною очередной команды. Кроме того, она помогала мне сверять мои действия с бортовой документацией. Опыт показал, что стыковку можно осуществить без помощи бортинженера. Отдельное спасибо инструкторам ЦПК Андрею Шаламову и Игорю Карюкину, которые меня обучали.
— Вы стали участником научно-просветительского проекта «Вызов». Не только доставили на орбиту первый в мире киноэкипаж, но и снялись в «неземных» эпизодах будущего фильма.
— Да, и мне кажется, что фильм получится очень хорошим. Он будет художественным, но там очень много настоящих чувств и живых эмоций. Ведь космический старт, полет не отрепетируешь, как в театре. К тому же знакомство актрисы с космонавтами Олегом Новицким и Петром Дубровым произошло на МКС, то есть как в жизни, так и в кино.
— Во все свои космические экспедиции Вы отправлялись в качестве командира корабля. Приходилось ли как-то подбадривать экипаж во время старта или посадки?
— Момент возвращения на Землю довольно эмоциональный: вращения происходят в момент входа в атмосферу, большие перегрузки. Просто полгода в невесомости вообще не чувствуешь нагрузки, а тут и давление на тело, и вращение, и вибрация. Спускаемый аппарат объят пламенем, что очень хорошо видно в боковые иллюминаторы. Некоторые от страха зажимаются, кто-то начинает молиться. Поэтому буквально перед самым спуском, когда мы с экипажем обсуждаем детали, говорю: значит так, будем входить в атмосферу, не сидите, не молчите, представьте себя на американских горках и дайте волю эмоциям.
— А какое влияние музыка оказывает на экипаж? Знаю, что Вы включали в свой плейлист детскую песню «Антошка».
— Ну да, каждый раз включаю эту песню, она забавная. Музыка помогает снять напряжение перед стартом. Каждый член экипажа выбирает примерно пять песен, составляется общий плейлист. И уже находясь в корабле, мы в ожидании запуска слушаем музыку.
— Не каждому космонавту повезло отпраздновать день рождения в полете. Вы уже трижды принимали поздравления, находясь на МКС. Какие подарки приходилось получать на орбите?
— От товарищей по экипажу — очень оригинальные. Например, канадскую денежную купюру с изображением космического манипулятора, выпущенную в ограниченном количестве. Она у меня дома хранится как сувенир. Стараюсь все подарки забрать с собой на Землю, хорошо, что это разрешается.
— О каком подарке на 50-летие Вы мечтаете?
— Вы знаете, у меня здесь все есть: еда, одежда, прекрасный вид из иллюминатора. Даже не знаю, чего пожелать. А вообще, подарки с Земли уже на станцию доставлены. Посылки подписаны: открыть 20 февраля. Перед моим днем рождения прибыл еще один «грузовик». Это тоже можно считать подарком к празднику.
— Если бы у Вас была возможность взять с собой в полет кого угодно, кого бы взяли?
— Своих родных и близких, конечно, хотя бы на чуть-чуть.
— А что Вы больше всего цените в людях?
— Честность и искренность.
— Что для Вас служит вдохновением в работе?
— Думаю, осознание того, что делаешь что-то нужное и полезное для всего человечества.
