Пресс-служба Госкорпорации «Роскосмос» публикует несколько материалов, посвященных 165-летию со дня рождения основоположника теоретической космонавтики Константина Эдуардовича Циолковского, которое будет отмечаться в субботу, 17 сентября 2022 года.
Основоположник и визионер
Константин Эдуардович Циолковский, или просто КЭЦ. Это имя нам знакомо со школы, в других странах о нем узнают, когда начинают изучать историю освоения космоса. Но как полуглухой провинциальный учитель стал культовой фигурой космонавтики? И как сегодня относиться к наследию ученого?
Когда даешь оценку той или иной фигуре прошлого, всегда необходимо учитывать исторический контекст. Прежде всего для того, чтобы не впасть в грех «послезнания», то есть осуждения с использованием современных взглядов и норм.
В прессе, Сети и некоторых книгах по истории науки иногда можно встретить следующие утверждения. Циолковский был заурядным изобретателем, плохо образованным и отрезанным от мира передовой науки. По многим вопросам он имел ошибочные представления и отказывался принимать новейшие физические теории. Его предложения в области воздухоплавания, авиации, ракетостроения и космонавтики поверхностны и по большей части вторичны. Его работы следует рассматривать как научную популяризацию или фантастику. Его философию следует признать антигуманной и аморальной. И так далее.
Некоторые претензии, высказанные ревизионистами, выглядят убедительными на фоне того, как многие восторженные биографы советского периода приписывали Циолковскому идеи и открытия, которые ему не принадлежали. Достаточно вспомнить, что его называли автором концепции составных ракет, хотя они были известны задолго до него.
Тем не менее анализ вклада ученого в мировую науку с учетом исторического контекста позволяет сделать вывод: Циолковский вправе находиться в одном ряду с такими признанными учеными, как Галилео Галилей, Иоганн Кеплер, Исаак Ньютон, Михаил Ломоносов, Александр Можайский, Дмитрий Менделеев. Отметим, что все они, включая Циолковского, работали в условиях, когда наука еще не обрела четких критериев достоверности исследования и не установила рамочную иерархию теоретических изысканий. Все они во многом разделяли типичные заблуждения своего времени. А революционность их работ связана, в первую очередь, с попытками получить из большого количества предшествующих и собственных наблюдений обобщение принципиально нового качества, которое имело бы практическое значение.
Мастер концепций
В чем же состоит наиболее значимый вклад Циолковского?
Главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Павлович Королев, выступая 17 сентября 1957 года на торжественном собрании в Колонном зале Дома союзов в Москве, посвященном столетию Циолковского, заявил: «В самом начале самостоятельной научной деятельности им была осознана и еще в 1883 году в работе «Свободное пространство» сформулирована принципиальная целесообразность использования реакции истекающей струи для перемещения в пространстве летательного аппарата. В 1896 году он окончательно приходит к выводу о том, что единственным техническим средством для вылета в надатмосферное пространство является ракета. В 1903 году К.Э. Циолковский опубликовал «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Эта классическая работа по праву считается первым в мире научным трудом, посвященным вопросам теории движения и целому ряду важнейших принципиальных технических предложений в области ракетной техники».
Итак, из всего богатого наследия Циолковского главный конструктор выделил две статьи, которые можно назвать фундаментальными. Первая — «Свободное пространство» — написана весной 1883 года и впервые опубликована, к сожалению, только в 1954 году.
Вторая статья — «Исследование мировых пространств реактивными приборами», ставшая итогом размышлений о практической возможности космического полета, начатых в 1879 году. Ее первая публикация в майском выпуске журнала «Научное обозрение» осталась незамеченной научным сообществом, но в дальнейшем Циолковский неоднократно расширял и переиздавал эту работу (в 1911, 1914, 1924 и 1926 годах), а также излагал ее суть в очерках более популярного характера.
Обе статьи являются образцами интеллектуального прорыва, совершенного в условиях, когда для этого не было предпосылок.
Точка отсчета
Надо сказать, что в конце XIX века ученые отказывались сколько-нибудь серьезно обсуждать идею космических полетов. Она всецело принадлежала фантастам.
Наиболее проработанным с технической точки зрения считался проект гигантского орудия, выстреливающего снаряд с тремя пассажирами к Луне, который предложил Жюль Верн в дилогии, состоящей из романов «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут» (De la Terre à la Lune, trajet direct en 97 heures 20 minutes, 1865) и «Вокруг Луны» (Autour de la Lune, 1869). При этом французский фантаст плохо понимал суть явлений, возникающих в космическом полете. Скажем, он путал динамическую невесомость с невесомостью равновесия гравитационных сил. Тем не менее дилогия оказалась настолько популярна, что те или иные ошибки Жюля Верна можно встретить в массовых публикациях вплоть до начала 1960-х годов.
Что касается природы реактивного движения, то она оказалась еще более «крепким орешком» для восприятия. К примеру, известный популяризатор Яков Перельман писал в десятом издании своих «Межпланетных путешествий» 1935 года: «Даже среди людей науки приходится нередко слышать, будто ракета летит вверх потому, что газами, которые вылетают из нее при горении пороха, она “отталкивается от воздуха”».
Таким образом, замечательное достижение Циолковского состоит в том, что, несмотря на плохое образование и провинциальную оторванность от мира, он сумел преодолеть гнет заблуждений, достоверно описать эффекты и явления, возникающие в «свободном пространстве», то есть в мире без силы тяжести. На этом он не остановился, а нашел неочевидное, но наиболее походящее средство достижения космических скоростей — ракета. Поскольку ничего похожего в научной литературе до публикации «Исследования мировых пространств…» не было, эту статью калужского учителя следовало признать (и признали!) «точкой отсчета» в теории космического полета.
Научный авторитет
Впрочем, если бы Циолковский ограничился одной или двумя статьями на означенную тему, то, вероятнее всего, не мог бы претендовать на статус основоположника, к которому обращались за советом и поддержкой практики ракетостроения: Фридрих Цандер, Валентин Глушко, Георгий Лангемак, Иван Клеймёнов, Михаил Тихонравов и другие. Начиная с 1903 года калужский учитель разрабатывал план освоения Солнечной системы, включавший на первом этапе довольно подробную программу развития реактивных аппаратов, реализация которой необходима для выхода в космос.
Сегодня легко критиковать этот план — ракетостроение и космонавтика двинулись несколько иным путем. Однако вряд ли такая критика будет справедливой, ведь тогда проектирование будущей внеземной экспансии происходило без опоры на какой-либо опыт.
Ракетчики, обращавшиеся к Циолковскому, прекрасно понимали, что он смело закладывает традицию нового вида деятельности и от его слов зависит ее формализация — вплоть до того, какая терминология станет общепринятой. При этом создавалась преемственность, что особенно важно при развитии наукоемких технологий. Проще говоря, пионерам ракетостроения нужно было на кого-то ссылаться в своих трудах, и наиболее авторитетным специалистом, компетенцию которого признавало и советское государство, и коллеги за рубежом, был Циолковский.
Далее в опоре на традицию началось формирование школы, появились новые имена, возникла конкуренция между конструкторами за ресурсы и внимание заказчиков. Между тем фигура Циолковского оставалась вне актуальных проблем и конфликтов, приобретая все больший масштаб по мере того, как некоторые из его прогнозов стали сбываться.
Космист-практик
В то же время практически не изучалось и на десятилетия было забыто философское наследие калужского учителя, которое принято относить к «русскому космизму». Связано это с тем, что его взгляды значительно расходились с марксистко-ленинской философией и советской идеологией. Никто этого даже не скрывал.
Его биограф Борис Воробьёв прямо писал в своей книге «Циолковский» (1940), изданной в массовой серии «Жизнь замечательных людей»: «До революции Циолковскому, наряду со стихийным материализмом ученого-естествоиспытателя, были свойственны идеалистические воззрения, принимающие порой религиозно-мистическую окраску. Идеалистические взгляды развивались и в философских работах, изданных Циолковским после революции».
Сегодня мировоззренческие статьи ученого доступны для широкого круга исследователей, и стало ясно, что при всей своей специфичности они выполняли важную функцию целеполагания внеземной экспансии. В них калужский учитель предлагал мыслить глобальнее и строить космические планы в опоре на гипотезу (монизм и панпсихизм), что на базовом уровне Вселенной действует некая сила (или даже воля) к ее преобразованию под разумным началом.
В этой связи Циолковского вполне можно назвать первым космистом-практиком, который от общих рассуждений о фундаментальном единстве микрокосма с макрокосмом и о космической эволюции перешел к технически осуществимому плану распространения разума на обозримую Вселенную. В этом уникальность и значимость его философии, которую еще предстоит осмыслить.
Человеческая культура весьма восприимчива к появлению фигур такого уровня. Благодаря популяризации биографии и работ Циолковского, он стал человеком-брендом — культуртрегером, который даже после смерти формирует напряженные ожидания публики в области развития космонавтики. Неслучайно квинтэссенцией его творчества стала фраза, которая обрела известность во всем мире: «Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели».
